— Беги, до терминала метров семьсот, я потихоньку дойду, — подбадривает меня нагруженный тремя рюкзаками оператор, указывая в сторону серого пятна-здания, которое едва просматривается сквозь дождевую завесу. Почему оружие выдают в зоне вылета, в которую нужно идти, а в моем случае бежать, вместе с полученным в терминале прилета багажом, у меня в голове укладывается с трудом. Но выбора нет, без карабина мой визит в Карачаево-Черкесию теряет всякий смысл. Закутанная в плащ-палатку расцветки «осенний лес», из-под которой торчат только голые щиколотки и коротенькие, стремительно намокающие под струями ливня замшевые ботинки в сафари-стиле, я устремляюсь к расположенной в отдельном здании зоне вылета.
— Если на секунду закрыть глаза и попытаться определить собственное местоположение, полагаясь исключительно на тактильное восприятие окружающей действительности, это будет Вьетнам. Или Таиланд. Интересно, часто в Минводах такие тропические ливни? — размышляю я, приближаясь к заветным стеклянным дверям терминала, сквозь которые уже отчетливо видна очередь перед рамкой металлодетектора. Ох и не обрадуется мой оператор очередному досмотру… Общее количество наших багажных мест вдвое превышает грузоподъемность этого парня, поэтому для водружения и закрепления на нем конструкции из двух экспедиционных и одного штурмового рюкзака нам пришлось разработать целую схему, нарушение которой ведет к потере Денисом равновесия.
— Я подожду здесь, еще один досмотр после такого путешествия точно не осилю, — раздается сзади голос, вторящий моим мыслям. Оборачиваясь, вижу, как Денис сваливает отсыревшую поклажу на серый плиточный пол прямо у автоматических раздвижных дверей терминала. Под грудой рюкзаков тут же образовывается лужица.
— В этом аэропорту нет багажных тележек, — добавляет он, с плохо скрываемым ужасом глядя на то, как чемоданы, пакеты, сумки, баулы и клатчи всех цветов и мастей сгружаются их обладателями на ленту рентгена для бесконтактного досмотра.
— Окей, все поняла — скидываю к его ногам со спины 20-килограммовый штурмовой рюкзак и ставлю на пол небольшой жесткий кейс с камерой, который из Москвы вылетал с пометкой «Хрупкое», а в аэропорту имени М.Ю. Лермонтова оказался продавленным и почему-то на общей багажной ленте.
Выдача оружия в терминале оказывается справа от ближайших к зоне вылета стоек регистрации. Собственно, там же, где и осуществляется его прием у покидающих эту славную воздушную гавань пассажиров.
Разобравшись с карабином и кое-как отыскав на парковке минивэн, номера которого по телефону сообщил нам отказавшийся в такую погоду покидать автомобиль «организатор», мы приземляемся на потертые, но маняще сухие сиденья «Альфарда». Впрочем, вместо приветствия нас тут же предупреждают, что мочить их не следует. Мы удивленно переглядываемся. Пожалуй, не меньшим безумием было бы обращаться с аналогичной просьбой к только что пересекшим Ла-Манш.
В районе села Маруха Зеленчукского района встречающий, гордо именовавший себя «организатором охотничьего тура», которого более за всю поездку встретить нам ни разу не довелось, попрощался и сообщил, что «передает нас егерю». Оперативно перегрузившись под навесом из профнастила, отдаленно напоминающим остановку общественного транспорта, в беленькую «Ниву» и окончательно вымокнув под косыми струями ливня, с новым проводником мы отправились в базовый лагерь, расположенный на высоте 2246 метров в районе перевала Кичи-Теберда. Подъем в гору с огромными каменными валунами, а также встречавшимися на пути рытвинами и уступами, которые неизбалованная переключением передач звезда АвтоВАЗа героически преодолевала, занял порядка четырех с половиной часов.
Базовый лагерь представлял собой два дощатых домика с нарами, грубо сколоченными столами и самодельными печами-буржуйками. Наскоро поужинав, безрезультатно поборовшись с обрадованными появлению света крылатыми насекомыми разных цветов и размеров и, наконец, порядком погрев дровами ночной горный воздух, поглощающий тепло через разбитые дверные окна, мы устроились на ночлег. Второй домик заняли трое проводников: упомянутый ранее егерь и присоединившиеся к нему на расположенной в паре километров кошаре коллеги, представившиеся нам вторым егерем и охотинспектором.
Утром выяснилось, что прибывшие последними сопровождающие уже отправились устанавливать палатки в штурмовой лагерь, а оставшийся с нами егерь о пристрелке если и слышал, то участвовать в организации этого подготовительного, но неотъемлемого этапа охоты ему, как ни странно, никогда не доводилось.
— Ноу проблем, замеряемся, — подмигнул оператор и направился к огромному валуну, явно соответствующему нашим задачам.
Пока он изображал Фреда Флинтстоуна, выцарапывая на камне мишень, я, сняв показания ветра, температуры и высоты, в который раз с удовольствием отметила удобство новенькой метеостанции и промерила прицелом дистанцию.
— Есть. Центр, — радостно отрапортовал Денис после первого выстрела, довольный то ли тем, насколько ровной у него получилась окружность, то ли результативностью стрелка.
После пристрелки, оседлав нагруженных рюкзаками лошадей, выдвинулись в штурмовой лагерь, подъем до которого предполагалось преодолеть за два с половиной часа. Егерь шёл далеко впереди и частенько надолго пропадал из зоны видимости. Доставшийся мне Азарт карачаевской породы лениво реагировал на шенкель и делал все возможное, чтобы не торопиться, похоронив мои надежды сократить дистанцию до «беглого егеря», но зато оказался чувствительным на рот и отлично реагировал на малейшее движение повода. Так что следовать в направлении черной точки, иногда мелькавшей за скатами каменистых холмов, не составляло никакого труда. Виды заснеженных тебердинских вершин, изредка встречающиеся табуны лошадей и переправы через обдающие приятной прохладой горные реки поддерживали настроение на максимуме. Через три часа после полудня мы оказались возле двух палаток, казавшихся если не человеческим мусором, то как минимум чужеродными предметами на окруженной с трех сторон заснеженными хребтами зеленой равнинке.
— Домик Элли из «Волшебника изумрудного города»? — ухмыляясь, указал на предназначавшийся для меня хлипенький красный полиэстеровый тент Денис.
— Нет, у нее фургон был, — буркнула я, разглядывая однослойную палатку 100 на 120 см, опирающуюся на тонюсенькую телескопическую палку, явно не предназначавшуюся даже для столь легкой конструкции.
Тент действительно был столь скособочен, что навевал мысли о том, что в эти горы его закинуло не иначе как ураганным ветром или воронкой неизвестно откуда взявшегося на Кавказе канзасского смерча из повести Волкова. Особенно контрастировала эта конструкция с хвастливо сияющей на солнышке синим боком трехсекционной двухслойной палаткой проводников с приветливо открытым тентом-навесом.
— Как и было оговорено, отдельная палатка, — широко улыбнулся егерь, не успевший считать бегущей строки ужаса в моих глазах. В воображении с однослойного потолка уже вовсю лил ночной конденсатный дождь, охлаждающий отсыревший пуховый спальник там, где до костей еще не добрался холод с земли.
В штурмовом лагере выяснилось, что выходить будем сразу, но разведку до нашего подъема никто не осуществлял.
— Он выдвинется пораньше, осмотрит седло километрах в пяти отсюда, там может и повезет, — кивая в сторону коллеги не особо уверенно сообщил первый егерь.
Учитывая, что темнота сгущается к семи, времени и желания на установление причин столь халатного отношения к процессу не оставалось. Отпустив разведчика минут на 30 вперед, выдвинулись втроём: проводник, подхвативший нас в Марухе, охотник и оператор. Впереди ждали конный участок и пеший подъем на седло. За ним — сама Фортуна.
Чем руководствовался в момент выхода проводник, определивший Денису неподкованного коня и не сообщивший об этом, пока на подъеме по склону, состоящему из обломков гранитоидных пород, животное не стало припадать на передние ноги и заваливаться на бок вместе с наездником, сказать сложно. Но финальную часть конного подъема оператору пришлось преодолевать пешком, так как мерин своим поведением явно давал понять, что соскальзывать с камней и травмироваться он больше не намерен.
— Вижу двоих. Похоже, молодая самка и старый самец. Но можете не успеть, темнеет, — сообщила рация голосом второго егеря сквозь шипение.
«Не успевать» совсем не хотелось. Вдвоем с егерем мы вышли на крутой пеший подъем по курумнику. Размышляя об отсутствии у оператора шансов нагнать нас и о том, что между дагестанскими сыпухами и крупными валунами карачаевского высокогорья предпочтительна их сменяемость, чтобы типы нагрузки на ноги чередовались, без пауз и остановок на “подышать” я добралась до расположенной на высоте 3 километров седловины хребта. Новая методика тренировок оправдалась. Не скажу, что практикуемый ранее бег по лестнице когда-то меня подводил, но любовь к новым задачам заставила в середине апреля переместиться в парк. Ежедневные 10 равнинных километров в размеренном темпе оказались отличным подспорьем при достижении «высокогорных» целей.
Поднявшись на углубление хребта, в котором нас поджидал егерь-разведчик, в бинокль на дне цирка я разглядела темное пятно. Переместившись на небольшой выступ скалы, метрах в трехстах от седловины, более внимательно рассмотрела самца в прицел. Рога впечатляли. Выжидать поворота рогача не пришлось, тур стоял боком. Убойная зона находилась в зоне видимости, дистанция составляла всего 234 метра. Немецкий производитель охотничьих патронов, заявлявший хорошее раскрытие на соответствующих дистанциях, слукавил: пуля прошила убойную зону насквозь. Однако, к счастью, поразив всё, что было необходимо для моментального падения трофея.
— Будешь спускаться? — обратился ко мне егерь.
Несмотря на сгущавшиеся сумерки я утвердительно кивнула. Желание осмотреть тура, сосчитать количество колец на рогах и сделать пару любительских кадров с добытым трофеем не допускали другого ответа.
— Бойтесь своих желаний, — ухмыльнулась я про себя, глядя как егерь заскользил вниз по каменной осыпи, разбавлявшей курумы стен горного котлована, и аккуратно начала спуск.
Реализовав все задуманное и поднявшись обратно на хребет, я встретила оператора, наконец добравшегося до седловины.
— Помимо этой скалы я прошел пешком процентов 20 конного подъема! «Мавику» конец, конь завалился прямо у одного из уступов, — не на шутку сердился он, явно активно жестикулируя, что уже скорее слышалось по шуршанию одежды, чем просматривалось в ночном воздухе. — Сам сориентировался, но разгрузке досталось. Что там еще может ждать впереди на вашей охоте?
— Спуск в кромешной тьме, — предупредила я, стягивая бейсболку и нашаривая в боковом кармане рюкзака налобный фонарь.
Автор публикации — Ольга Вихрова
